«Завтра, так и быть, велю
зарезать свинью…» — «На вахте не разговаривают: опять лисель-спирт хотите сломать!» — вдруг раздался сзади нас строгий голос воротившегося капитана.
Китайцы
зарезали свинью и убедительно просили меня провести у них завтрашний день. Наши продовольственные запасы истощились совсем, а перспектива встретить Новый год в более культурной обстановке, чем обыкновенный бивак, улыбалась моим стрелкам. Я согласился принять приглашение китайцев, но взял со своих спутников обещание, что пить много вина они не будут. Мои спутники сдержали данное слово, и я ни одного из них не видел в нетрезвом состоянии.
Неточные совпадения
Городничий. Вот когда
зарезал, так
зарезал! Убит, убит, совсем убит! Ничего не вижу. Вижу какие-то
свиные рыла вместо лиц, а больше ничего… Воротить, воротить его! (Машет рукою.)
— Была прежде
свинья, потом ее
зарезали, рассортировали, окорока посолили, провесили — вот и ветчина сделалась.
— Без врагов
свинья жила, — отвечал Авиновицкий, — да и ту
зарезали. Кушайте, хорошая была
свинья.
К 1873 году числилось: пятнадцать
свиней приплода 1870 года и тринадцать — приплода 1871 года и четыре борова (старого борова
зарезали) — все это было пущено на племя.
В 1872 году весь первый приплод был пущен на племя; старую
свинью откормили и
зарезали на ветчину; с старым боровом следовало бы поступить так же, но жаль стало: как производитель он неоценим.
«У меня три брата, и все четверо мы поклялись друг другу, что
зарежем тебя, как барана, если ты сойдешь когда-нибудь с острова на землю в Сорренто, Кастелла-маре, Toppe или где бы то ни было. Как только узнаем, то и
зарежем, помни! Это такая же правда, как то, что люди твоей коммуны — хорошие, честные люди. Помощь твоя не нужна синьоре моей, даже и
свинья моя отказалась бы от твоего хлеба. Живи, не сходя с острова, пока я не скажу тебе — можно!»
Желудок его оказался туго набит свежим
свиным мясом вместе со щетиной. По справке открылось, что в это самое утро эти самые волки
зарезали молодую
свинью, отбившуюся от стада. И теперь не могу я понять, как сытые волки в такое раннее время осени, середи дня, у самой деревни могли с такою наглостью броситься за собаками и набежать так близко на людей. Все охотники утверждали, что это были озорники, которые озоруют с жиру. В летописях охоты, конечно, назвать этот случай одним из самых счастливейших.
Как у нашего волка
Исколочены бока,
Его били, колотили,
Еле жива отпустили.
А вот волка ведут,
Что Микешкой зовут.
У! у! у!
Микешке волку
Будет на холку!
У! у! у!
Не за то волка бьют,
Что сер родился,
А за то волка бьют,
Что барана съел.
Он коровушку
зарезал,
Свинье горло перегрыз.
Ой ты, волк!
Серый волк!
Микешкина рожа
На волка похожа.
Тащи волка живьем,
Колоти его дубьем.
— Еще я кабанчика откармливаю, осенью
зарежем, — на всю зиму колбасы будут, ветчина, сало. А какие умные
свиньи! Вот я никогда раньше не думала. Одно из самых умных животных… Хочешь, я тебе свое хозяйство покажу?
Два разбойника
зарезали в лесу нищего; стали делить между собою его одежду и нашли в сумке кусок
свиного сала.